Сразу поясню, что маршрут (около 36 километров) проходил по водам водохранилища, где течения вообще не должно быть, хотя, на удивление, такое иногда наблюдали. Хождение по тихой воде — для нормального водника занятие нежелательное, но…

Дело в том, что мы начали однажды цикл походов по Даугаве от Краславы — города, ближе всего к месту, где Даугава втекает в Латвию из Белоруссии, и поэтапно проходили реку. 2013 г. Краслава — Ливаны. 2014 Ливаны — Екабпилс. 2015 Екабпилс — Плявиняс. И на этот раз мы продолжили маршрут до Айзкраукле. Однако если все походы по Даугаве начинались именно с точки, где заканчивался предыдущий, в дальнейшем эта традиция, наверно, будет нарушена.

26 мая

Итак, утром 26 мая мы добрались на дизеле до города Плявиняс.

Отдельно расскажу о дороге. Итак, сели в дизеле, на станции, где нет кассы (сократили за ненадобностью и малым оборотом). Подходит к нам кондуктор. Женщина на государственном языке спрашивает — до куда, говорит, что за байдарку платить, как за багаж. Ок, нет проблем! Она на государственном говорит: «Три билета и багаж». Я ей ясно, на государственном говорю: «Нет, два билета и багаж, нас двое». Она что-то щёлкает на своей адской машинке, и показывает счет на дисплейчике: 12,85 евро. Я возмущаюсь (всё на государственном): если до Плявиняс один билет 4.20, то сумма неадекватная! Она говорит: «Нет, вот компьютер показывает!!!» Я напоминаю цену билета, и говорю, что она неправильно считала. Она говорит скороговоркой: «Три билета и багаж — вот такая сумма». Я говорю: «Почему три? Кто третий? Нас двое, вы же видите!» Кто третий? Шучу по поводу… Уже другие пассажиры начинают смеяться после моей шутки (я высынулся в окно и кричу: «Эй, догоняй, мы тебе билеты купили!», на полном ходу поезда). Кондукторша отступает и ещё минут 10, если не больше что-то щёлкает на своей машинке, потом приносит билеты… Меньше 9 евро…
С ними глаз держать востро! С этими, по профессии «государственный язык», или  по образованию с тем же самым названием.
Около 300 метров от станции — дошли до реки. Тот же слип, рядом — та же плавающая пристань.

Пока собирали лодку, солнце стало жарить немилосердно. Но… выбора не было. Не было ещё 13 часов, и лодка, байдарка Свирь покачивалась на глади Даугавы. В предыдущем походе, тоже на Свири, уже до места впадения Айвиексте убедились, что течение на Даугаве закончилось, и мы тогда шли по стоячей воде водохранилища. В тот раз (август 2015) мы шли против ветра, на поверхности воды ветер поднимал волну, которая, впрочем, преодолевалась.

Сейчас поверхность воды была гладкая. +27Ц.

Миновав набережную, мы немного задержались, снимая птиц. У берега, на котором возвышаются отвалы песка, похоже, выработанного земснарядом, мы увидели кулика-сороку, несколько особей. И я стал снимать его видеокамерой. Раньше так ясно я не встречал кулика-сороку в походах, только издалека. Добавлю, что и в конце маршрута мы вновь увидели этих ярких птиц.

После часа пути и пройденных 6 километров, мы пристали, по плану, на острове Селпилс. К этому моменту мы ещё не решили — будем ли мы останавливаться на ночевку до Кокнесе, или пройдём уже сегодня бОльшую часть маршрута, и остановимся недалеко от финиша.

Слабые руины замка Селпилс (замок Селов) были на острове во мхах. Только небольшие фрагменты замка сохранились сегодня, чтоб идентифицировать как остатки строений — арка окна, ещё остатки арки над внутренним проходом, по которой можно заключить, что над водой остались небольшая часть строения и холма-городища. Однако на острове мы увидели следы лагеря, примятую палаткой траву. Есть кострище, однако оно располагается напротив кемпинга на левом берегу. Уж не знаю — дадут ли покой, если остановиться на острове лагерем. Впрочем, место для палатки было чуть в стороне, укрытое от глаз с левого берега. Мы искупались. Около острова — течение, чувствительное.

Мимо несколько раз прошло некое судно а-ля ладья викингов под моторчиком, с которой рулевой через колонки и микрофон что-то столковывал катающимся.

Я осмотрел остров. Его берега были приподняты, а серединная часть — понижена и заросшая лесом и болотистыми зарослями. Т.е. берега его — остатки крепостных стен, которые сейчас вросли в мох и дёрн.

Попив чаю, продолжили путь. Приняли решение пройти меньшую часть маршрута в этот день, и пораньше встать лагерем, отдохнуть после трудной рабочей недели. По берегам Даугавы — обрывы доломита. То с левого берега, то с правого. Лес здесь везде. Места для стоянок есть, но многие места с табличками Приватипашумсссс. Где-то стояли машины с палатками — обычный вид отдыха латвийцев. На водохранилище мы встречали моторки рыболовов — возможно, если просто побывать на водохранилище, то целесообразней пройти на моторке.

В одном месте, где я наметил лагерь из-за особо лесистого берега и из-за того, что селения находятся на удалении, оказалась частная зона. Но прекрасное место стоянки я нашел чуть дальше, и воспользовался им. Кострище, место для палатки. Дрова я насобирал в виде плавника, обильно покрывавшего низкую каменистую часть берега. Среди камней виднелся обломок снаряда. Не осколок, но как бы половина корпуса снаряда. В 21.30 мы уже объявили отбой. Над рекой виднелись несколько дымков от лагерей отдыхающих, доносились крики купающихся с протвоположного берега.

27 мая

Наташа поднялась в 6 утра, я — только в 7. Наташа развела и костёр. Собирались выйти в 9, но не удержались, и немного искупались. Вода была прекрасной, на Даугаве в это время года уже тёплая вода.

Кстати: оказалось, что уровень воды поднялся примерно на полметра! Как это объяснить — не знаю, но даже те каменистые отмели у берега, где я собирал плавник, были затоплены. Именно около полметра — это большой перепад для простора водохранилища! Если вчера течение было слева направо, по течению реки, то сейчас, утром — против естественного движения потока.

Мы вышли на ещё более спокойную гладь водохранилища, чем вчера.

3 км — до места , где раньше находился утёс Стабурагс. Некогда — национальная гордость латышей. Однако при заполнении водохранилища водами Плявиньской ГЭС утёс постепенно был затоплен. Было затоплено так же несколько водопадов, очень живописно ниспадавших с доломитовой плиты вдоль берега Даугавы. Водопады Персес, Ритеру… и другие, менее известные. Сам Стабурагс — был утёсом, с которого сливался высочайший в Латвии водопад, пусть и не самый полноводный.

И сейчас мы шли к месту, где когда-то был этот утёс. Пристав в месте, где стояла некая беседка, я сориентировался, что утёс должен быть ещё в 500 метров. пройдя это расстояние, мы увидели ещё одну беседку на берегу, но пристали к замеченным пристаням, на которой сидели две местные молодых женщины. Когда мы поздоровались с ними, те спросили — чем могут помочь? Когда я сказал — зачем пристали, они спокойно перешли на русский, и объяснили нам — где находится место, где находился Стабурагс. И вот мы стоим в том месте, где берег, сложенный доломитовыми скалами, уходит стеной в пучину.

Около 30 метров глубины под нами! И, как ни удивительно — заметное течение вдоль берега… Постояв немного на смотровой площадке, мы ещё подошли к найденным недалеко ступеням, уходящим к воде, так же — к большому плакату с фотографией некогда прекрасного утёса. На фото была семья с тремя детьми. Интересно: живы ли они сегодня, хоть кто-то из фотографировавшихся тех детей?

Пристать мы могли около лестницы, но не заметили её сразу. Осмотрев это место с прекрасным видом на реку, мы вернулись к лодке и продолжили путь.

По пути обратили внимание на залив, где впадала река, и был водопад Ритеру. Он попал в число затопленных.

Следующее место, которое хотели осмотреть — это замок Кокнесе. Итак, мы прошли этот переход, идя по прямой от мыса к мысу. Впрочем, сделали перекус, чтоб к Кокнесе прийти подкрепившимися, и не зря!

Итак, за поворотом реки открывается замок. Представьте: некогда замок возвышался над глубокой долиной! По берегу реки шла дорога, нынешнего направления Рига-Даугавпилс, и с низу было видно, как с высокой горы на долину смотрят эти руины замка Кокнесе!

Сейчас основание замка было вровень с уровнем водоёма. Кроме непосредственно возвышающихся на остром, вдающемся в водохранилище полуострове руин, выше по течению видно было ещё достаточно продолжительное основание от некогда существовавших других замковых строений. Между этим основанием и возвышающейся крепостю был виден очень удобный бережок, к которому мы и направились, чтоб пристать. Рядом на акватории Кокнесе виднелось уже знакомое по вчера судно типа викингов, и другое крупное — тоже прогулочно-экскурсионное.

Однако, как только мы пристали к берегу, меж деревьев на берегу появилась женщина, одетая в подобии национальной латышской одежды и стала кричать, чтоб мы не смели приставать, потому что это частная территория.

Поясню, что в Латвии существует закон 10 метровой причальной зоны — по кторому 10 метров от воды не могут быть частной территорией, и всегда могут использоваться для необходимомго зачаливаня именно маломерных судов (к коим относится и наша байдарка). Беда в том, что латыши в своём большинстве мало что понимают в законах. Основной тезис: «Какие законы? Я же латышка (-ш), здесь частная собственность, значит, что хочу — то и делаю!» Насколько мне известно, закон «причальной зоны 10 метров» до сих пор не отменён. Но… При строительстве, например, «Стокмана» этот закон проигнорировали (может, вполне умышленно?).

Здесь: женшина кричала, что она собирает деньги за то, что люди смотрят на руины. На мой вопрос: «Значит, это ваша частная собственность?» Она ответила: «Собственность Думы, и я собираю деньги, замок ремонтируется, деньги пойдут на ремонт замка!»

1.60 евро — почти символическая сумма, которую собирают на этот… провал, чтоб не слишком он куда-то проваливался.

Но бабка требовала, чтоб мы пристали к официальной пристани. Старуха чувствовала себя великой начальницей, повелительницей замка, а заодно — повелительницей всех, кто к нему приближается. Мы были не против выполнить формальность, заплатить эту мелочь, и пошли, обходя полуостров, к пристани. Старуха вышагивала меж руин и смотрела за нами — не пристанем ли к бетонному парапету? Видя, что мы направляемся к пристани (а, возможно, что я снимаю на видеокамеру?), скрылась, и я не успел её заснять для истории.

Однако… Пристань высокая! Более метра, не предназначена для низких судов, как наше! Что делать? (Кстати, даже если мы наловчились бы и пришвартовались, через 7-10 минут к этой пристани зачалось то громоздкое прогулочно-экскурсионное, и мы бы им мешали, и снова были бы крики!). Я попытался пристать к бетонному участку подобия набережной, но… не тут то было! От лихо промчавшейся мимо момторки пошла волна, и наша байдарка стала биться о камень причала! Этого ещё не хватало! Лодка за 750 евро от ударов волн могла повредиться!

Как-то отпало само собой желание осматривать это пепелище, полубутафорскую пушку на деревянных чурбачках!

В стороне небольшой участок берега был подобен тому, как тот, где изначально, до криков старой карги, мы пытались пристать. Но… надо договориться — снова будут крики. А тупая старуха, как назло — как только мы стали приближаться к пристани, ушла вдаль и уселась, полная гордости своим величием, на скамейку, видневшуюся вдали.

Какие 1.60? Само приставание нам грозило куда большими убытками! Повредить лодку, которая, кроме стоимости (а европейский аналог стоит свыше 3000 евро!), ещё в Латвии вообще не продаётся!

Из-за тупости и спеси дикарки, поставленной местными городскими главами на роль Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова одновременно, у нас пропало желание смотреть руины. Стоять долго мы не могли. Договариваться с нами старая карга-дикарка была не способна. Слишком узко запрограммированного биоробота она представляла из себя. Стало ясно — почему в старой Риге некогда местным был запрещен доступ в город. если местные такого интиллектуального уровня, как эта старуха… Нет, нам хватило!

Но не все же из них такие! Мы с теплом вспоминаем тех двух девушек, которые встретили нас у бывшего утёса Стабурагс… Спасибо…

А сейчас не было смысла задерживаться. Мы отчалили и пошли, ещё немного сняв кадры руин. Бабка вышла со своей скамейки и пошла, наблюдая за нами — чтоб не пристали! Остап Бендер отдыхает! Собирать свои 1.60, «чтоб провал не очень-то проваливался». Какое убожество! Мы, пристававшие на своей байдарке — в её глазах бомжи, враги, а, поскольку я говорил с акцентом — вообще оккупанты, к которым она питает неадекватную животную неприязнь. И после этого она (они!) хочет к себе уважения? И любви к их языку?

Потом, посмотрев кадры, сделанные на удалении от руин, я видел приставший к парапету моторный катер (при нашем удалении стоявший в акватории напротив развалин), с которого большая семья высадилась и осматривала развалины. Что-то бабка не бежала к ним вытрясывать 1.60 и кричать, что нельзя приставать, только на специальное место! (и блистать интиллектом и костюмчиком) Наверно, на нужном языке переговариваются? Противно!

Неужели во всём городе не нашлось ни одной личности достойнее этой старухи? Вспоминаю, как однажды, когда я, спеша на работу, остановился сфотографировать цветок шиповника, из окна латышской школы неподалёку раздался стук кулаком о стекло окна и яростный крик, полной бешенства старухи: «Nedrikst! Nedrikst!» («Не сметь!»). Здесь явно был тот же ментальный тип.

Солнце пекло. Далее последовал переход к финишу. От мыса к мысу. Только пару раз мы входили в устья рек — в виде заливчиков. Места, где вчера предполагали встать на ночлег (если бы прошли 30 км за вчерашний день), не видно так хорошо с воды. Так что ещё не известно — как проходили бы поиски стоянки.

Последнее место передышки на левом берегу  оказалось с вывесками «Часная собственность». Ни души не было вокруг. Я, понимая, что других мест на доломитовых берегах нет, просто пристал. Есть ли 10 метров причальная зона, нет ли — нам в этот момент нужно было передохнуть, и спрятаться на время от солнечных лучей (солнце пекло). Конечно, это неприятно, когда люди — как собаки.

Впереди нас был Айзкраукле — город энергетиков. Хочешь — не хочешь, а здесь, в этих населённых местах, все межнациональные отношения всплывают. И человечность тех, которые нас встретили как хозяева земли — пришедших странников, гостей, и бесчеловечность этих бабок, расхаживающих с тупым важным видом на руинах немецких замков, замков их поработителей… Холопы, охраняющие руины строений их господ… Авось господа придут и восстановят то, что ранее строили…

Может, я слишком заострил внимание на этой бабке, но факт: её поведение и отношение ко мне было вызывающе-оскорбительным. Не говоря уже о том, что старуха прямым ходом послала меня, чтоб повредить лодку, которую сама она ещё не факт, что в состоянии купить. А так как она сама назвала себя представителем городской Думы, то… какое отношение от меня ожидать к их главам?

После перекуса и допивания последних остатков жидкости — 5 км переход до намеченного финиша. Прямая линия до последнего мыса, и — за мысом открывается расширение водного пространства и вдали — строения ГЭС — механизмы подъёма створок плотины для сброса воды. Город энергетиков не виден, он — справа, за лесом.

Мы идём вдоль правого берега. Берег покрыт лесом, кромка берега каменистая, полна плавника и вынесенного волнами водохранилища хлама. Только в одном месте видно подобие пристани и признаки обитания человека. Ещё перед нашим приближением к городу встретились несколько островов, покрытых растительностью, и на них — разные чайки, крачки и уже встреченные нами в начале маршрута кулики-сороки. Вообще, в Латвии на каждой реке — свой набор птиц! И, похоже, кулики-сороки обитают в Латвии именно в районе Плявиньского водохранилища.

Перед городом — залив, и рядом — пляж. На зелёной лужайке множество людей играли в мяч, кто-то ходил у воды. Вечер воскресенья, народ спешил насладиться остатком выходного дня. На пару минут задержавшись, и убедившись, что намеченный по плану залив остаётся впереди, мы пошли на последний километр.

Мой расчёт полностью оправдалс: пройдя против течения от какого-то ручейка, мы пристали в тихом заливчике. Впереди был виден мост улицы, за которой через примерно 500 метров была местная автостанция. Перетащив лодку на зелёный луг, мы приступили к разборке. Рядом проходила тропинка. Как оказалось, недалеко в рощице в этот вчер собрались отвратительного вида мужчины. Похоже, «нетрадиционной ориентации». Поэтому мы постарались удалиться от мостика, где эти типы тусовались, на более освещенное место.

Айзкраукле — город, построенный в поле для строителей и персонала построенной Союзом ГЭС. Подавляющее большинство жителей города были русские и вообще приехавшие для строительства экономики Латвии. В отличие от Кокнесе, здесь с общением проблем русским не будет. Хотя я видел на латышском раскладки о «старинной истории» места, которому после отделения от России дали название по названию какого-то  близлежащего хутора, по факту, город строился с нуля русскими для обеспечения энергетики Латвии. Ну, а хутора — не есть история города, а тем более — энергетики.

Пока я разбирал «Свирь», Наташа узнала точнее дорогу к автостанции (тропы, по которым надо идти с лодкой и рюкзаком), а заодно, что в тот момент было немаловажно, купила в магазине «Максима» недалеко, минералку и перекус, поскольку в этот раз мы все продукты подчистили очень хорошо — так, что домой почти ничего уже не везли из остатков.

19.35 автобус нас повёз в сторону электрички. В 19.57 шёл даугавпилский дизель, но он не останавливался на удобной нам остановке. В 20.21 электричка стартовала от станции Айзкраукле. Поход закончен.

Признаюсь, чувство раздвоенности от общения с разными людьми… И те, и другие — латыши. Но какая разница! Спасибо тем, кто Человек!